Принудительная госпитализация в РФ

А как красиво начинается ФЗ № 3185-1 «О психиатричеcкой помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», в 1992 году пришедший на смену ругательной «карательной» советской психиатрии. Сегодня к этому закону обратилась общественность и депутаты, которым не по нраву ограниченность положений по принудительной госпитализации. Повторять излишне, что поводом для этого послужило страшное убийство восьмерых человек больным шизофренией главой семейства. Пока компетентные органы выявляют и сажают в СИЗО виновных в оставлении буйного больного на свободе, общественность перечитывает законодательную базу в поисках изъяна.

Вадим Соловьёв, депутат от КПРФ, который является зампредом комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству, проявил инициативу и  направил запросы генпрокурору Юрию Чайке, главе МВД Владимиру Колокольцеву  и министру здравоохранения Веронике Скворцовой. По мнению народного избранника, имеется серьёзная правовая проблема: не предусмотрено законом достаточных оснований и условий, при которых  потенциально опасный для общества и буйный психически больной человек мог быть бы изолирован, «в первую очередь от детей».

В статье 29 Закона указаны поводы для принудительной госпитализации, по форме узкие, но по содержанию совсем ни недостаточные: «если его психиатрическое обследование или лечение возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает: а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или б) его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи…» Очевидно, что критерии принудительной госпитализации нуждаются в доработке и уточнении.

Подвести под «опасность для себя или окружающих» можно  немало аргументов и поводов. Душевные болезни пожизненны и прогрессивно ухудшают мировосприятие и человеческие взаимоотношения, что далеко не повод для поражения в правах или отъёма детей. «Представляется актуальной задачей на сегодня создание единой общероссийской базы всех психически больных с данными о личности, в том числе биометрическими, а также поставленном им диагнозе, которая была бы доступна всем медикам. Убедительно прошу Вас рассмотреть возможность создания подобной системы, а также рассмотреть вопрос о возврате к отмененной ранее норме о принудительной госпитализации…»

Врачи вынуждены работать по тем нормативам и законам, которые есть. А то, что писались они на волне эйфорической демократии и не отражают реального положения дел в России, им хорошо известно. Но что могут доктора, даже участковым сейчас гораздо легче не принять заявление от жены на своего психически больного мужа. И мы видим на примере трагедии в Нижнем Новгороде, к чему это может привести. Механизм, может быть, и не должен быть таким жестким, как во времена СССР, но он должен быть действенным и работоспособным, а не носить декларативный характер.

Разумеется, у депутата нет надежды на то, что российские психиатры выйдут в поля и начнут отлавливать опасных пациентов, из-за существенного кадрового дефицита и опасение за здоровье и жизнь медперсонала, беззащитного перед буйно помешанным. Но и вообще, зачем на врачей возлагать заботы о больном вне диагностики и лечения, отслеживать изменения состояния психически больного должна семья, и даже не коллеги или соседи. Отслеживать и принимать меры, а полиция обязана прислушиваться и делать с помощью суда правильные организационные выводы. Доктора должны лечить, а не отлавливать беглых, не шарахаться по подъездам в поиске затаившихся сумасшедших. Не «ихнее» это дело, не медицинское.